ელ. წიგნი
- ელ. წიგნი
- ავტორი
- გამომცემელი
შესაძენი წიგნები
რაოდენობა 0
0.00
Ладо Асатиани
Стихотворения
Перевод с грузинского Викентия Турабелидзе
Мой дед
Дед был сторонник древнего чина…
Вместо водицы вино выпивал.
Стоял кувшинчик подле камина,
Деда аппетит тонкий возбуждал.
Средь зимних ночей, пафос волнами
С его уст лился красноречиво,
Будто рисовал старец тонами
Грузинских басен мудрое диво.
Носил бороду и острый кинжал,
На вид был явный, властный исполин,
Знал толк в веселье и пир обожал,
Неповторимый сказитель былин…
Ценил красоту, чтил благородство
И мысль, тканную пышным атласом …
Любил безумно своё потомство
И песнь, спетую орлиным гласом.
Запечатлелись в душе навсегда
Как жизнь дороги мне горцы-сваны,
Любовь к грузинкам мне ввек не чужда,
Склоны Тбилиси и Пиросмани
Запечатлелись в душе навсегда.
Ах, шагнул в вечность мастер великий,
Всех опечалил своим уходом.
Стал спиной к нему удел двуликий,
Ушел он солнца ранним заходом.
Словно лунатик он окрылялся,
Рюмочку водочки когда принимал (выпивал),
От тяжких мыслей раскрепощался
И ортачальских девок рисовал.
Небо Грузии, лоза витая,
Старой (древней) Тбилиси яркая среда,
Кисть Пиросмани, Кура седая
Запечатлелись в душе навсегда.
Пиршество с кахетинцами
Воспоминанья – прошлого просвет,
С малых лет с ними не расставался,
В пиршествах поздних встречал я рассвет
И с болью в сердце не оставался.
От идиллии пьянел я лесной…
Это застолье – что-то иное,
Близкое душе, как стих дорогой,
Блаженство хмеля сладкородное.
Мой род витязей, доблестный, славный,
Был избалован янтарным вином,
Но этот кутеж – сверхпраздник явный,
Где восторг и смех пылают костром.
Маков стройный легион
Взгляни, собрат, не сквозь пальцы на маков старый легион!..
Рады они нашей встрече, словно весне – розы бутон;
Захватили холмы, поля и до поры взяли в полон.
Когда счастье мак нам дарит, искра веры в душе рдеет,
Всегда будем молодыми, и сердце не постареет.
Смотри, дружок не сквозь пальцы на маков стройный легион!..
Рады они нашей встрече, словно весне – розы бутон.
Многого друг, нам не надо, воспримем божеским добром,
Если мак нам улыбнётся, красотки волшебным лицом.
Родное село
Страсть как хочется родное село
Мне вновь увидеть, не раз, во сто крат,
Где поле вешним смарагдом цвело,
С белым оттенком безвинных ягнят…
Виноградники обласкать снова,
Седоволосый хребет лицезреть,
Навестить няню, сказать ей слово,-
Стихов букета казовый конец.
Утолил жажду, в душе рассвело,
Сила природы, видно, велика;
Вернусь в Тбилиси, посетив село,
Буду воспевать оно с далека.
Надгробная надпись
Гей, будущности призрак потайной,
С неба сапфира на нас глядящий,
Коль недуг в тебя вцепится мой,
Чудовищный и, как бес, страшащий,
Если недуг мой в тебя вселится,
Но исцелишься, сгаснет зараза,
Мою просьбу, что в душе гнездится,
Прошу не карать хлыстом отказа:
Коль когда-нибудь мудрость науки
Спасёт чахоткой истощённого,
Вспомни младого поэта муки,
Навечно в землю превращённого!
Ту отцветшую зарницу
Подле родного дома я
Встречал бледную царицу…
Ныне ты напоминаешь
Ту отцветшую зарницу.
И достойны песни - песней,
Твои чары, обаянье,
Ах, как к лицу тебе это
Вишнёвое одеянье.
Отживёт зима седая,
Возликует важно миндаль,
И веселье весь наружу…
Лишь в сердце поэта печаль.
Но лира тоску развеет,
Пегаса незримым крылом,
А муза душу распишет
Мастера божеским пером…
Надпись на снимке
Возьми, друг снимок тогдашних времён,
Когда Земфиру я свою любил;
И как отшельник, судьбой гонимый,
На черноморском берегу бродил.
Когда слезился, как роза росой,
Безысходную печаль не тая,
Когда бесплодно, без всякой цели
Седела, как пик, молодость моя.
И когда мечтал о простой блузе,
Сшитой руками мамы дорогой,
Жил я бобылём обездоленным
И против меня удел шёл войной!..
Прими на память снимок мой блёклый…
Годы умчались как конь абрека,
Может, затронет сердце, вспомнится,
Полная скорби жизнь человека…
•••
Не обессудьте, коль дерзко шучу,
Ведь понять меня не лиха беда,
Возле вас домик построить хочу
И на Мтацминде почить навсегда.
Чтоб наитием и музой хмелел,
Песней соловья я заливался,
Вы красовались как шеей газель,
И весь Тбилиси вами прельщался.
•••
Ты давно меня бросила,
Не встречаемся мы с тобой…
Погружены горы в мыслях,
Борются, как с врагом, с хандрой.
Исчезла ты вдруг, нежданно,
Я слова сказать не успел,
Жажду видеть лик писаный,
Кажется, весь свет обозрел.
Глядеть на замки Тбилиси
Не устанут мои глаза,
Но и заря загрустила,
Не золотиста, а сиза.
Явись, свяжем судьбы наши,
До беспечной жизни конца,
Склонив голову, предложу
Руку и сердце удальца.
Ты, видно, меня бросила,
Не встречаемся мы с тобой…
Погружены горы в мыслях
Борются, как с врагом, с хандрой.
К вам обращаюсь, творцы–поэты
Какой ты грузин, иль какой ухарь,
Если не падёшь у стен отчизны?! –
Это мучило предков наших и
Мытарит меня в недолгой жизни.
Вот у портала Тбилиси стою,
Молю ответить монарха миров,
Чем я честь воздам гордой Грузии,
Кроме бескрылых и скромных стихов?!
К вам обращаюсь, творцы–поэты,
Бодро держаться нам друзья под стать,
Кроме богемы и поэзии
О чём нам думать и о чём мечтать?!
Какой ты грузин, иль какой ухарь,
Если не падёшь у стен отчизны?! –
Это мучило предков наших и
Мытарит меня в недолгой жизни.
Боги и творцы сраженья
Грива ль эта парящая иль блеск тумана седины?
Чьи как ветерок резвые, оседланные скакуны?!
Где же всадники-войны, отчего бросили коней,
Коней, прошедших горнило, круговерть нещадных огней?!
Дух раздирает ржанием, особенно один из них,
Зря кличет хозяйна, разыскивая средь живых.
Сложив голову , в небеса он словно голубь улетел.
Сын отечества, что в битвах, молнией палящей гремел.
Ветер ли это ласковый родимых алгетских полей,
Или же вздох ураганный, взъерошенных лихих коней?
Скакуны в порыве гнева, или в дурмане печали,
Тщетно траву копытами, будто жертву, растоптали.
Нет больше героев в латах, заревом в лучший мир ушли.
Они на поле Марабды, в побоище костьми легли.
Один собрат, стяг отчизны, спас, сам кровью истекая,
Звенит, как эхо прошлого, его слава вековая.
Грива ль это парящая иль блеск тумана седины?
Чьи как ветерок резвые, оседланные скакуны?!
Вы, боги-творцы сраженья, ваших вернейших скакунов
Жаль, безжалостно бросили, в муках сиротских холодов!..
Грузинскому языку
Родился ты в горах, в обители богов,
Языком любви и вылепленных стихов!
Ты ярый водопад, с давностарых времён,
Ласкал слух, нежил дух, как певчий перезвон.
Блеск вышний ледников и их слёз золотых,
Реянье оленя, вспышка туч грозовых,
Белоснежность овец, как роспись синих гор…
Лязг щита и меча, войск пламенный задор!
Народа древнего чувств огненных наплыв,
Нивы спелой яркий, волнистый перелив,
Гул шагов праотцев, моста дружбы устой,
Звёзд уймы шествие, над глазурью морской,
Гордость замков седых, нимб ночной синевы,
Трепет сердца сладкий, признания в любви…
И лукуллов пир и сновиденья сказки,
Щёкот колыбельной, феерии ласки.
Родился ты в горах, в соборе облаков, -
Бархат созвучия, святой язык богов!
В пути
Любви прошу - предлагаешь горе,
Ужель тоски опустились шторы,
Чуть потерпи, покажется море
И с туманным кокошником горы.
Мой ангел земной, моя икона
Молитвенная, царица цариц…
Чуть терпения, - у горы склона
Взойдёт Тбилиси звездой всех столиц.
Ты же видишь, словно гепард вёрткий,
Наш паровоз в битве с мраком суров,
Путь нам дальше предстоит короткий,
Усладимся мы трелью соловьёв.
Ещё немного и блеснут храмы,
Златопышные, точно денница,
Где священными, как стяг, словами
Молилась сама Тамар-царица.
Любви прошу – предлагаешь горе,
Ужель тоски опустились шторы,
Чуть потерпи, покажется море
И с туманным кокошником горы.
•••
Пока смерть не заключила меня в свои объятия,
И кончина ядовитым грудь не пронзила копьём,
Пока не сбились кошмаром злого духа проклятья,
Покажите дом родимый, перед непробудным сном.
И положите тахте, чеканном дедом моим,
Выскажу сокровенное, что давно в сердце таю,
И бог даст, исповедает меня ангел – херувим,
Пусть потом примет всевышний смутную душу мою.
•••
Сызмальства по сердцу мне и навеки, -
по Тбилиси скитаться,
Высшая почесть для меня, - грузинским
поэтом называться.
Кусочек калача и кувшин вина, -
Вот моё состоянье,
Коль бедность мне в тягость, пусть не увижу
Райской луны сиянье.
Святой соблазн для меня – маститыми
Храмами любоваться…
Сызмальства по сердцу мне и навеки, -
по Тбилиси скитаться!
Завещание
Живи, расцветай, как в раю весна,
Честь собственную бережно храня,
Помни рыцаря тобой пленного,
Загубленного от любви огня.
Чтоб старинное платье, как счастье
Носила всегда, словно нимб – звезда,
Цвела лилией, утончённая…
Были пред тобой бессильны года.
Чтобы издали, обожатель твой,
Тебя в богиню в мыслях воплотил,
Был полон любви так, как Бесики
Свою яркую царицу любил.
Поверь в прошлое и будущее,
Мерила поры – они земные.
Уходить надо с этого мира,
Как уходили наши святые.
Ввек не заглядись на сад неродной,
Люби отчизну – ока зеницу…
И если печаль возьмёт за сердце,
Настрой иль лиру, или цевницу.
შედევრებიდან
Застольная
Хоть прелестна жена моя,
Но мне краше дева снится –
Словно клумба вспыхнувшая
И пылкая как тигрица.
Хоть Грузия моя–чудо,
Но мне земля краше снится,
Солнечно–златопышная,
Как сама Тамар-царица.
«Сердце мужчины бездонно,
Словно впадина морская…
Хоть жена своя прекрасна,
Все ж будоражит чужая.»
Сыграйте! Чтоб бросить в жар кинжал старый,
Дабы в брани удвоилась его сила…
Чтоб ликовал Эдем земной, бил фанфары
И отчизна мощь былую воскресила.
Сыграйте, пусть забурлит кровь, как море –
Лад, что в пирах напевали менестрели,
Пока в Мцхетской обители и соборе
Дух нации бог лелеет в колыбели.
Пусть голоса заклокочут бубенцами,
Чтоб легкие напряглись и заболели,
Чтоб навечно мы остались молодцами!
И с годами от мороза не седели.
Да пусть гремит песнь гулкая, боевая,
Тревоживщий в небе орлов – лад наш редкий,
Что тьму врагов в побоищах побеждая,
До господа возносили наши предки.
Мы никогда в сечах раны не считали,
Фонтан крови затыкали горькой солью…
И в дождь, и в снег под тучами ночевали
И чуть заря – вновь давали саблям волю.
Сыграйте! Безумолчно и душевно
А то старость на стороже, как волчица…
Под луной ведь все проходит и все тленно;
Лишь героев блеск и память в вечность длится.
Спойте напев! Бесшабашный гулливого,
Пусть струится песнь ашуга и жуира…
Растревожим мы Бахуса родимого,
Пока навек не заглохла любви лира.
Спойте зычно старинную застольную,
А то печаль, как облако заслезится…
Изольем страсть, тоску сломим зеленую,
И не дадим мы порыву опуститься.
«Удальцу сердца стального,
А доспехи хоть из древа,
Глаза ястреба зоркого
И мудрости в пылу гнева».
Хоть прелестна жена моя,
Но мне краше дева снится,
Словно клумба вспыхнувшая
И пылкая, как тигрица.
Хоть Грузия моя – чудо,
Но мне земля краше снится…
Солнечно-златопышная,
Как сама Тамар-царица.
Барднала
Незабвенная Барднала…
С волнами бьющийся паром...
Роза страстью возгорала,
Обласканная соловьем.
Пращуров сладкий очажок,
Погреб мой от вина хмельной,
В камине тлевший уголек,
И платан, раненный грозой.
Нива золотом тканная,
Амбар, исполненный зерном,
Матушка неустанная,
На висках с пышным серебром.
Дедом изваянный камин,–
Блаженство доброго тепла,
Вечно клокочущий кувшин,
Чурбан, сгорающий дотла.
Незабвенная Барднала –
Детства моего колыбель,
Осень там живописала
Пестроцветную акварель.
Как млеко пенистый родник,–
Поилец жаждущих лугов…
В небо устремленный тростник,–
Питомец столетних лесов.
Река, скованная скалой,
Рыбная ловля и апрель,
Омут – лазурит голубой
И закрапленная форель.
Помнишь, чрез силу споили
Друг друга молодым вином,
Словно слепые бродили
И нас искали днем с огнем.
Зима, как старость природы,
Юную рождает весну…
Гор изумрудные своды
Холят милую сторону.
Разгневанное ненастье,
Наводнившийся ручеек…
Выплаканное несчастье –
Утопший мельник – старичок.
Помнится, гордый, как гора,
Властолюбивый феодал;
И блестящий, как баккара
Его серебряный кинжал.
Вернуть бы чудо-руками,
Как восставшие ото сна,
Унесенные годами,
Сладко-горькие времена.
Как мне разлуки лед разбить?
Почему матушка в слезах?!
Жажду все чувства излить
В этих несмелых стихах.
Где ж мой жеребец лихой,
Златистые его узда,
Где же вы, в сказке какой
Мои детские года.
Незабвенная Барднала…
С волнами бьющийся паром…
Роза страстью возгорала,
Обласканная соловьем.
Рассказ Важа–Пшавелы
Что за созданье истинный поэт,
Кто ему пути жизни начертал?
Ужель лишь затем приходит на свет,
Чтоб стихи писал, музу величал?
Печаль и хандру, и боль врачевал
Я поэзии целебным жалом;
Любви горячей плоды пожинал
Коронной песней и мадригалом.
Век не творили – стих мои предки,
Они тратились в стычках боевых,
И запомнился мне эпос редкий,
О бестрепетных прадедах моих.
Но род мой славный подкреплял строку,
Блеск родословный, корень древнейший;
Дед мой был витязь на своем веку,
Кем честь двигала, ухарь храбрейший.
Он охотился снастью старинной,
И кормил меня мясом кабанов…
На путь настроил, сделал мужчиной,
Не терпящего ни узд, ни оков.
Однажды в плечо поранил меня,
Кровь невинную нарочно пролил;
Бросил в чащобе и двинул коня,
Зверей немало до ночи сразил.
Долго мучила меня эта кровь,
В изломах жизни злости и добра,
Пока жемчужным бисером стихов,
Не вышла из-под моего пера.
Дед меня музой кормил, как хлебом,
В лоно мудрости путеводитель,
Внушал, как веру:– Под древним небом
Стих – единственный, дум наш властитель.
Он зерно во мне заронил любви,
Как солнце – тепло в душу денницы,
И страсть к отчизне у меня в крови,
Как власть красоты у чаровницы.
И заразился я клейма больней,
Любовью этой, как сладким грехом,
– Взметнулась огнем и с души моей
Необузданно вылилась стихом.
И бездонная притихла рана.
Чуть раздобрылись четки моих дней.
Желто-пурпуром луны шафрана
Зазолотилась полумгла ночей.
Ни любовь мамы и шепот моря,
Ни чары милой и тосты кутил…
Не развеяли колкого горя,
Что под занавес лишь стих разделил.
Потому во мне мечется орел,
Когда глас неба вопиет странный…
Хоть муза лечит несносную боль,
Заодно сама наносит раны.
И коль царь небес создал поэтом,
Раз жизнь такую мне рок начертал,
Живу лишь затем на свете этом,
Чтоб стихи писал, музу величал,
Раз только песня способна помочь
Горю в негласных страданьях моих,
В предгибельную, роковую ночь
Саму кончину воплощу я в стих!
* * *
Муж ее в пьянках душу испустил,–
Скажут кутилы о тебе с тоской…
Ты, моих очей светило светил
Пойдешь на поиск радости иной.
Муж ее в корчме душу испустил,–
Дойдет до тебя перепев молвы…
Ты, жизни моей светило светил
Найдешь иное блаженство любви.
Ах, полюбила она другого,–
Скажет о тебе язык плутовской…
Время не щадит всего земного,
И прах мой теплый растопчет ногой.
В грузии
Когда грузины на свет рождались,
Их неуемно мучила мечта:
О, хоть бы на миг к нам возвращались
Наша молодость, наша красота.
Себя не убьет грузин никогда,
Он может в брани голову сложить,
С одной надеждой, чтобы навсегда
Вернуться к жизни и не падать ниц.
Снова рождались и умирали,
И уносили в могилу мечту:
О, хоть бы на миг нам возвращали
Нашу молодость нашу красоту!
Чтили мы всегда удаль и гордость,
Пусть все услышат, пусть поверят все
В неистребимость и непокорность,
И что воскреснем мы во всей красе!
Дай бог чтоб праздник жизни ликовал
И дверь кончины вовек закрылась,
За ту минуту подымем фиал,
Когда на свете жизнь зародилась!
Мак
Тут воинов собирал встарь
Громогласный гул фанфар...
Ныне мак пустил корни,
Излучив жар чудотворный.
Взглянув на меня, щеголял,
Словно волшебный карнавал;
И чуткостью слабой струны
Поздравил с праздником весны.
Вдруг он налился кровью,
Поник духом и главою,
Не узнав меня, смутился,
Знать в раздумья погрузился,
В тайном желании ласки
Строит ли мне поэт глазки?!
КРЦАНИСИ
Гей, вы, мои арагвинцы, ненасытные войной,
Почтить бы могилы ваши мне с поникшей головой!
К чему б на ваших могилах праздненство алых цветов,
Не тревожит ли ваш покой скрежет булатных щитов?!
Витязя в рваной кольчуге не открылась ли рана,
Или ж это огонек зардевшегося тюльпана?
Не задел ли ваш дух гордый звон Ираклия меча?!
Ужель не сгасла с годами ваших зорких глаз свеча?!
Коль это не огонь цветов, рать кровью не истекает,
От чего ж седой Крцаниси ослепляюще пылает?!
Гей вы, мои арагвинцы, ненасытные войной
Почтить бы могилы ваши мне с поникшей головой.
Не забыть вовек
Не забыть вовек пору златую,
И чар глаз твоих прелестных, увы…
И знай, полюблю когда другую,
В стихах расскажу об этой любви.
Расскажу про сласть любовной игры
Перешедшую разумия грань,
Воспоминанья мелкнувшей поры,
Про интим ночи, про синюю рань.
Скажу в юности плотью и душой,
Как мы любили ночь Пиросмана,
Печальный ропот Куры голубой,
Одиночество в цвете дурмана.
Расскажу как жег мытарства огонь,
Почему бросил царство скал крутых,
Исповедаюсь пред нимбом икон:
Как я, мужчина превратился в стих.
Скажу с гордостью, лютым жаканом,
Как ловко ранил медведя в плечо,
Как брал верх верой, битый обманом,
Как любил страстно, любил горячо.
Расскажу я все, душу распахну,–
Пламенный эпос любовных баллад,
Как сладкозвучьем восхвалил весну,
И как отзвенел мой коронный лад.
Расскажу и то, что пережили
В лукавой судьбы испытаниях,
У моря блажью детской чудили,
Как нашли пристань мы в скитаниях.
Душившись амброй цветов жасмина,
Разве мы знали в забвеньях любви,
Что хмельной нектар,– счастья година,
Исчезнет словно зимой соловьи.
Не забыть сказку волшебной весны,
Бархатной поры жгучие грезы,
Роскошной бахчи голубые сны
И прощания бледные розы.
Не забыть вовек пору златую,
И чар глаз твоих прелестных, увы...
И знай, полюблю когда другую,
В стихах расскажу об этой любви.
